Что тут скажешь!..
– В общем, так, дорогие мои, – инструктировала их Наташа в последний раз перед отъездом в аэропорт. – У меня сложное задание. Я не хочу отвлекаться на всякую ерунду. Постарайтесь эти две недели прожить если не в любви и согласии, то хотя бы без драк.
Она расцеловала их, села в машину и укатила. Через шесть часов позвонила по видеосвязи, сообщив, что долетела отлично.
– Вы там как? – спросила она у Ирины. – Гошки не вижу. Он где?
– У себя. Я выделила ему комнату папы…
Это была самая большая из трех комнат в квартире, оставшейся от родителей. Наташу обеспечил жильем отец Гошки, а в родительской квартире осталась Ирина. Ремонт делали сообща с Наташей лет десять назад и словно поставили на паузу. Все до сих пор оставалось чистеньким, уютным и удобным.
Но Гоша подумал иначе.
– Что за отстой? – спросил он, потрогав стену в отведенной ему комнате.
– Не нравятся обои? – Ирина скрестила руки перед грудью. – Переклеивать не стану, так и знай. Ужин в восемь.
– Я не ем жареного и почти не ем мучного! – крикнул он ей в спину. – И вообще, не заморачивайся. Можем заказать что-нибудь…
Заказывать она ничего не стала: приготовила пасту с овощами и достала мороженое из морозилки.
– Прикольно, – отреагировал ее племянник, подобрав все с тарелки. – Ма так не умеет.
– Она умеет кое-что другое, – проворчала Ирина.
И про себя добавила: портить ей жизнь, к примеру. Нет, Гошка был вполне себе нормальным. Но он уже не тот ребенок, которого она могла поставить в угол. Казался таким взрослым, сформировавшимся. Рослый, мускулистый, загорелый. И еще…
– Ты знаешь, что он набил себе тату?! – прошипела она в телефон, когда они с Гошей разошлись по комнатам. – Одно на бедре слева, другое на предплечье справа!
– Как же я не знаю, если сама дала ему денег? – отреагировала сестра в обычной насмешливой манере.
– Ну ты и мамаша! – прошипела Ирина.
– Я нормальная мамаша. И у меня адекватный сын. Закон запретов с подростками не прокатывает.
– Да ты что! – ахнула Ирина. – Тебе напомнить о памятке, подаренной мне на…
Наташа даже не дала ей договорить. Рассмеялась и перед тем, как отключиться, произнесла:
– Ну ты же не подросток…
Они более-менее сносно просуществовали до отправления поезда. В дороге все тоже прошло без тревог и истерик. Гошка все время был на виду. Послушно ел, что она предлагала. Почти не выходил из своего купе. Все время зависал в телефоне. До отеля добрались без происшествий. Но вот потом…
Стоило им подняться на этаж, как Ирина обнаружила в соседнем номере мечту номер один.
Молодой человек совершенно киношной внешности открывал свой номер, когда они подкатили к дверям чемоданы.
– О, какая у меня соседка! – воскликнул киногерой и протянул ей руку. – Алексей.
– Ирина, – улыбнувшись, она пожала ее, находя рукопожатие крепким и нежным, какое и должно быть у настоящего героя.
Она, конечно, мало встречала в своей жизни настоящих героев, но этот ей казался именно таким. Белые шорты выше колен. Белоснежная футболка в обтяжку на совершенном теле. Крепкая шея, красивое улыбчивое лицо, ласкающий взгляд.
В груди расцветало счастье. Повсюду вдруг запели райские птицы. Стало казаться, что мечтам ее суждено сбыться. Но тут за спиной громко кашлянул Гошка. И спросил гадким голосом:
– Мам, а мой номер напротив?..
Глава 2
– Какого черта ты назвал меня мамой?! – шипела она вечером за поздним ужином. – Ты… Ты понимаешь, что сделал?
– Я сделал тебе комплимент, Ирэн. – Гошка только так ее всегда и называл. – В твоем возрасте иметь взрослого сына – это подарок.
– Да ты что! – ахнула она. – И какой же у меня возраст?
Она только положила в рот кусок мяса, как он, отвратительно оскалившись, проговорил:
– Перезревший.
Конечно, Ирина поперхнулась. Кашляла так долго и так страшно, что кто-то даже предложил ей помощь. Она отмахнулась, мельком покосившись: сбоку стоял мужчина, тоже, судя по внешности, перезревший, и протягивал ей стакан воды. Воду она приняла и даже позволила мужчине трижды стукнуть себя меж лопаток.
– Нельзя так возмущаться, когда во рту еда, – проговорил дядя строгим голосом. – А тебе, парень…
Он сделал шаг к Гошке, сидевшему с вытаращенными от испуга глазами. Переживал за нее все же, гаденыш!
– Нельзя так расстраивать мать. Подавится. Умрет. Пойдешь в детский дом. Хочешь туда?
– Нет. Не хочу, – мотнул Гошка головой, понемногу приходя в себя. – Я больше не буду.
– Молодец.
Мужчина без приглашения и лишних вопросов отодвинул свободный стул от их столика, уселся и протянул Ирине руку, представившись Игорем.
– Тезка, значит, – пожал ему руку Гоша. – Я тоже Игорь.
– Будем дружить? – спросил мужчина голосом, вообще ничего не выражающим.
– Наверное, – неуверенно пожала плечами Ирина, допивая предложенную им воду. И чтобы поддержать разговор, спросила: – Вы на отдыхе или работаете?
– На отдыхе, – качнул тот головой, лысеющей очень некрасиво – проплешинами.
– С семьей? – ядовито поинтересовалась Ирина.
Ей в этот момент очень хотелось какой-нибудь сцены. Пусть бы в дверь ресторана влетела его потная, обгоревшая на солнце супруга, волоча за руки упирающихся детишек…
Но Игорь ее разочаровал:
– У меня нет семьи. Я старый холостяк. Приехал на реабилитацию. После болезни.
– Да, да, я поняла, – сморщила она носик. – Спасибо. Нам пора.
Она не дала Гошке доесть, потащила его из ресторана на улицу, а оттуда в номер отеля, где он прослушал лекцию о неправильном поведении в общественном месте.
– Я что-то не понял, Ирэн. Ты слету втюхалась в этого загорелого красавчика Алексея? Но это же глупо. От него за версту несет бабами.
– Почему? Почему ты так решил? – растерялась она.
– Ты его видела? Загорелый, красивый, улыбчивый. Он же всем так улыбается! Не тебе одной. Мне вот интересно: он бы поспешил тебе на помощь, когда ты подавилась и начала кашлять, тараща глазищи, как рыба на льду? Наверняка прошел бы мимо и сделал вид, что вы незнакомы.
– Почему?
Растерянность росла. Из всех темных углов полезли комплексы, тщательно замаскированные под вежливо-отчужденный вид. Она и правда в ресторане была похожа на рыбу, когда кашляла? Боже, какой конфуз! Хорошо, что Алексея не было поблизости.
– Почему вы, женщины, постоянно клюете на красавчиков? – рассуждал Гошка, развалившись на ее кровати, даже не сняв кроссовок. – Мать постоянно на них клюет. Теперь ты. Ты вот даже на Игоря не взглянула. А он производит впечатление порядочного парня.
– Только потому, что непривлекателен? – фыркнула Ирина. – И он, между прочим, давно не парень. Как ты изволишь выражаться – перезревший.
Гошка неожиданно задумался. Молчал минут двадцать, сверля
